Сражение за «Маргариту»: история издательского пиратства

Об авторских правах на заре книгопечатания никто даже не заикался. Их просто не существовало. В Средневековье никому и в голову не приходило при переписывании какой-либо книги искать её автора — даже если было известно, что он ещё жив, — и спрашивать его разрешения. Так оно и повелось после изобретения печатного пресса: автор приносил типографу текст, тот его покупал, после чего мог использовать по собственному усмотрению, в будущем не отчисляя автору никаких процентов с продаж. Типограф, он же издатель, оплачивал услуги редактора, корректора, при необходимости художника и гравёра, подбирал шрифт. И, наконец, печатал тираж, принимая на себя финансовый риск.

Страсбург в конце 15 века

Однако на каждое издание, имевшее несомненный успех, неизбежно обращали своё внимание другие типографы. Любой из них мог запросто купить себе экземпляр и скопировать его. Ничего не заплатив автору, не тратясь на редакторов и корректоров, не думая о том, как верстать текст. Единственная крупная статья расходов касалась иллюстрированных книг — гравюры, которые требовалось точно воспроизвести. Впрочем, не обязательно точно: во многих случаях оказывалось достаточно, чтобы иллюстрация передавала смысл, а детали оставались на усмотрение гравёра. Первые полвека книгопечатание развивалось, не стесняемое никакой нормативно-правовой базой, а нормы, касающиеся авторского права, появились ещё намного позже. И если в пределах одного города какой-нибудь уважаемый и состоятельный типограф ещё мог привлечь конкурента к ответственности за беззастенчивое воровство, то воспрепятствовать копированию своего издания в соседнем городе или стране не имел никакой возможности.

От «пиратства» страдали все успешные печатники. Чем больше новшеств вносили они в процесс издания и печати, чем более популярные книги выпускали, чем больше о них говорили, чем охотнее покупали — с тем большей вероятностью. В том же самом 1503 году, когда с плагиатом столкнулся Иоганн Шотт, великий Альд Мануций — самый знаменитый типограф Италии и создатель Новой Академии — в датированном 16 марта «Письме к читателям» предостерегал их от мошенничества лионских типографов, которые взялись подделывать его публикации. «Случилось так, что появились в городе Лионе якобы наши книги — под моим именем, но с множеством ошибок — на которых не указано ни имени авторов, ни места издания и которые ввели в заблуждение неосторожных покупателей сходством шрифтов и формата томов, заставив их поверить, что книги были напечатаны в нашей типографии в Венеции. А потому, чтобы не стало это убытком для учёных и не стало позорным убытком для меня, спешу я этим письмом предостеречь читателей, дабы не были они обмануты».

Письмо к читетелям. Предостережение от лионских типографов. Мануций, 1503 г.

Альд знал, о чём говорит: его книги, хорошо узнаваемые благодаря новому карманному формату in octavo, оригинальному шрифту курсиву, особенностям дизайна и высокому качеству текста, копировали не только во Франции и Германии, но и по всей Италии. Нередко можно встретить утверждение, что именно он первым придумал издательскую марку, чтобы защитить свои издания от плагиата. Да, это была попытка защиты — но попытка неудачная, потому что знаменитого дельфина на якоре «пираты» немедленно перерисовали, — а первыми собственную марку стали использовать ещё в 1457 году Иоганн Фуст и Петер Шеффер, прямые преемники Гутенберга.

Немец Иоганн Шотт — типограф рангом помельче, в своё время и близко не имел известности Мануция, но вот книга, попортившая ему столько нервов из-за постоянного появления «пиратских копий» — это самый популярный и самый распространённый университетский учебник 16 века. Он содержал в себе все современные знания в области «семи свободных искусств» — тех самых, что входили в обязательную программу каждого университета и изучались тысячами молодых людей с целью получения степени магистра. Одна из самых значимых книг своего времени, бешено популярная особенно в первой половине столетия.

Попробуйте представить себя студентом того времени: вам примерно 14 лет и вы только что поступили в университет. Вы умеете читать и писать на родном языке и на латыни — может, хорошо, а может, и довольно плохо; многим приходилось посещать дополнительные занятия или нанимать репетиторов, чтобы подтянуть латынь до требуемого уровня. Что ещё? Смотря в какой школе вы учились; возможно, там и не преподавали ничего, кроме чтения, письма, элементарного счёта и катехизиса. В любом случае, о математических и естественных науках вы имеете весьма слабое представление. Первые год-два вам предстоит изучать грамматику, риторику и логику, дальше арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Те счастливчики, кому хватит способностей и денег освоить эту программу, смогут затем поступить на один из «высших» факультетов: теологический, юридический или медицинский. Придётся приобрести много книг — это очень дорого. Но зачем много, когда можно всего одну?

Карта мира в Margarita philosophica, издание Шотта, 1503 г.

Называлась она Margarita philosophica — словом margarita (буквально: «жемчужины») тогда обозначались справочники разного рода, а под термином philosophia понималась вся наука вообще. Так что для читателей название звучало примерно как «Справочник наук» или «Энциклопедия наук». Грегор Райш, молодой университетский преподаватель, сам только что получивший степень магистра, писал её на латыни с 1489 по 1496 годы. По его замыслу книга должна была содержать в себе все человеческие знания того времени. Пользуясь огромным количеством источников — античных и средневековых, в том числе арабских, — он в 12 книгах, или частях, собрал основы не только «семи свободных искусств», но и естественных наук и «моральной философии».

Да, сегодня все эти «передовые» знания кажутся нам забавным историческим курьёзом. Ведь медицину тогда изучали по Галену и Авиценне, физику — по Аристотелю, астрономию — по Птолемею, географию — по Плинию и Страбону. А самый популярный учебник латинской грамматики — это Ars minor, написанный римским автором Элием Донатом где-то в середине 4 века. Ещё не было гелиоцентрической теории Коперника, анатомического атласа Везалия, ботанических трудов Фухса и минералогии Агриколы. В «Маргарите» имеется раздел про астрологию с классической схемой человеческих органов и знаков зодиака, им соответствующих, есть карта мира без южной части Африки, Японии и Америки, описаны псоглавцы, птицелюди, ангелы и ад. С другой стороны, в ней также приводится первое схематическое изображение человеческого глаза и первое изображение различных участков мозга — какой за что отвечает.

Итак, первое издание этой прекрасной книги выпустил в июле 1503 года в южнонемецком Фрайбурге Иоганн Шотт — верный ученик и бывший студент Райша. Впоследствии «Маргариту» перепечатают много раз, она массово разойдётся по Европе, последние издания выйдут на итальянском в 1600 году — то есть после всех эпохальных научных открытий второй половины 16 века она всё ещё будет иметь ценность для учебного процесса. Но Райш и его ученик этого знать не могли. И хотя книга моментально завоевала популярность, долго радоваться Шотту не пришлось: уже через семь месяцев, в феврале 1504 года, в соседнем Страсбурге появилась «пиратская копия» от Иоганна Грюнингера.

Это стало серьёзным ударом — не только по самолюбию, но и по кошельку. Однако возмущаться и поносить плагиатора Шотт мог сколько угодно, ведь до учреждения «привилегий» — официальных разрешений от властей, гарантировавших монопольное право на печать определённого текста и защищавших его от пиратского копирования, — оставались ещё годы. Особенно обидным представлялось то, что Грюнингер (кстати, считается, что именно он напечатал старейшее издание «Тилля Уленшпигеля») был этаким выскочкой, необразованным выходцем из семьи небогатого мельника, который создал свой бизнес с нуля, но при этом сумел стать крупным и очень успешным типографом. На 22 года старше Шотта, на тот момент он принадлежал к деловой элите Страсбурга, имел обширные связи, мог рекламировать и продавать свою «пиратку» максимально широко, и найти на него управу просто не было шансов.

А вот сам 27-летний Шотт — хоть и внук легендарного печатника Иоганна Ментелина и сын богатого страсбургского патриция Мартина Шотта, настоящий интеллектуал, учившийся в трёх университетах, — только начинал самостоятельную карьеру и особых успехов пока что не добился. Он очень хотел быть достойным своего великого деда — а ведь в немецких землях пионером книгопечатания тогда считался именно Ментелин, а не Гутенберг — и этой книгой надеялся не только почтить труд учителя, но и сделать себе имя. А как, скажите пожалуйста, его сделать, если повсюду, от Франкфуртской книжной ярмарки до самой мелкой университетской книжной лавки, появится «Маргарита» с ненавистным словом «Грюнингер» на титульном листе?

Пролистав обе книги, можно заметить, что это не идентичные копии: текст свёрстан по-разному, многие иллюстрации «перескочили» на страницу вперёд или назад. Каждая часть начинается с титульной иллюстрации на весь лист; так вот, некоторые из них гравёр по заказу Грюнингера не слишком точно скопировал, но в других случаях страсбургский плагиатор предпочёл потратиться на новые гравюры, причём часто более сложные и детализированные, а значит, более дорогие.

Текст Грюнингер, конечно, не менял, разве что его наборщики могли исправить ошибки и опечатки, допущенные наборщиками Шотта. Или наделать своих. Он добавил в «Маргариту» еврейскую грамматику Конрада Пелликана — а это целый дополнительный раздел, да ещё с гравюрами. Имени автора грамматики он, правда, не указал — обычное дело для эпохи, когда авторы легко «заимствовали» друг у друга не то что куски текста, но и целые главы, причём дословно и без указания источника. Раздел о музыке Грюнингер дополнил главой о многоголосном пении и ещё одной гравюрой. Сам он музыкантом не был, а значит, привлёк специалиста, объяснившего, что именно стоит дописать и где взять нужный текст — в книге Николауса Воллика, имя которого в книге также не называется. В разделе «Геометрия» страсбургский издатель существенно расширил раздел об архитектуре, добавив не только текст, но и шесть крупных — то есть дорогих — иллюстраций. Пополнился новыми иллюстрациями и раздел «Моральная философия».

Раздел «Геометрия». Издание Грюнингера, 1508 г.

Иными словами, «пиратская» версия превзошла оригинал: дополнительные главы, больше иллюстраций, узорные заглавные буквы в начале абзацев, а качеством печати «Маргарита» Грюнингера ни в коем случае не уступала «Маргарите» Шотта. Всё было сделано действительно на высоком уровне — Грюнингер мог себе это позволить в расчёте на хорошие продажи и высокую прибыль, после чего гордо напечатал на первой странице, что его издание — улучшенное и дополненное.

Иоганн Шотт принял вызов. Всего через месяц после неблаговидного поступка Грюнингера он выпустил второе «лицензионное» издание, где на последних страницах весьма эмоционально высказывался в адрес «завистливых людишек» и «свирепых свиней», которым «не удастся принизить великое творение Райша». Он предостерегал читателей от покупки «фальшивого» издания, призывая не приобретать никаких других «Маргарит», кроме тех, на которых стоит его издательская марка.

Что же, фрайбургский типограф не зря заставлял своих сотрудников трудиться сверхурочно — выход обоих изданий практически совпал по времени, так что Шотт прекрасно успел воспользоваться той рекламной кампанией, которую развернул для своей «Маргариты» Грюнингер, даже если это не входило в его первоначальные намерения. Покупателю ведь не так уж важно, из какой типографии вышла популярная книга. Какое значение имеет для него эта вражда между типографами, в итоге растянувшаяся на много лет? Нет информации о цене обеих книг, но можно предположить, что она не сильно различалась. Впрочем, те, кто имел возможность сравнивать, при прочих равных условиях предпочли бы, пожалуй, версию Грюнингера.

Да, все предупреждения Шотта, в общем-то, пропали зря: версия Грюнингера продавалась так же хорошо, как оригинальная. Спрос был настолько высок, что в 1508 году оба мастера выпустили ещё по одному изданию — Шотт в Базеле в феврале, Грюнингер в Страсбурге в марте. Причём в книге Шотта теперь тоже появилась еврейская грамматика Пелликана. В этот раз наученный горьким опытом молодой издатель обратился к покупателям прямо на титульном листе, под иллюстрацией. Тогда и появилась фраза «Дорогой читатель, покупай именно эту книгу, не отмеченную позорным пятном лжи». Имени конкурента он снова не назвал, но об его конфликте с Грюнингером знали все типографы и многие читатели, так что намёк получился более чем прозрачным.

Титульный лист «Маргариты» Шотта, 1508 год. Внизу пассаж про издание конкурента, «отмеченное позорным пятном лжи»

Так оно и шло. Никаких налаженных правовых механизмов разрешения подобных споров пока что не существовало, поэтому дальше колких выражений дело не продвинулось. Грюнингер — кстати, никогда не объявлявший, что именно его «Маргарита» настоящая и лучшая, — переиздавал свою «пиратскую» версию в 1512 и 1515 годах. Затем партнёр Шотта Михаэль Фуртер сделал ещё два «лицензионных» издания в 1517 и 1519 годах в Базеле. К тому времени конфликт Шотта и Грюнингера как-то угас, а в немецких землях постепенно стала утверждаться практика «привилегий» на печать. Права на книгу, возможно, были проданы базельскому типографу Генриху Петри, который переиздал «Маргариту» в 1532, 1535 и 1538 годах. Ещё одно издание в 1523 году в Париже, затем опять «пиратская» версия в 1549 году — тоже в Париже, и, наконец, три последних, в 1594, 1599 и 1600 годах, — в Италии. Это из сохранившихся, известных нам сегодня.

Иоганн Грюнингер умер в 1532 году, выпустив за всю карьеру около 300 изданий плюс многочисленные листовки — впечатляющая цифра для того времени. Он печатал художественную литературу, словари, научные труды, особенно медицинские и географические трактаты. В 1509 году опубликовал заметки Америго Веспуччи о путешествиях в Новый свет, а позже сделал целых четыре издания карт знаменитого Мартина Вальдзеемюллера — первого, кто употребил на карте название «Америка» по отношению к новому континенту. Вальдзеемюллер, кстати, в своё время учился во Фрайбургском университете у Грегора Райша, как и другой всемирно известный космограф — Себастиан Мюнстер, автор знаменитой «Космографии».

Шотт дожил до 1548 года, напечатав около 150 изданий, среди них также большое количество научных и особенно медицинских. Кстати, биографы пишут, что жизнь он прожил с глубоким убеждением, будто именно его дед Иоганн Ментелин изобрёл книгопечатание; по крайней мере, всю жизнь он рассказывал об этом всем и повсюду. Собственно, именно по этой причине историки несколько сотен лет и считали Ментелина первым типографом в истории — пока не выяснили про Гутенберга.

Но как же автор? Что означало для него появление «нелицензионных» изданий? Только одно — широкую известность! Закончив «Маргариту», Грегор Райш в 1496 году вступил в монашеский орден картезианцев, где сделал впечатляющую карьеру: вошёл в руководство ордена, подготовил его новый устав, а с 1509 года стал одним из близких советников — по религиозным и научным вопросам — германского императора Максимилиана I. Настолько близким, что в 1519 году именно Райш исповедовал и соборовал умирающего Максимилиана. Никаких научных трудов он больше не писал.

Что касается «Маргариты», то отчислений с продаж он, как и другие авторы того времени, всё равно не получал, однако мог рассчитывать на то, что многочисленные «пиратские» копии вместе с «официальными» разойдутся по Европе быстро и массово. Единственным источником беспокойства для него могло стать, пожалуй, лишь качество этих «пираток» — ведь не всегда издатели, копировавшие чью-то книгу, имели возможность и желание сделать всё так же хорошо, как Грюнингер. Но тут Райшу повезло. И ещё: для любого автора очень важно, чтобы на каждой книге стояло его имя. В те свободные времена с гибкими представлениями об авторском праве некоторые типографы могли и «забыть» об этом. Но тут Грюнингер сыграл честно, и во многом именно благодаря ему — не меньше, чем Шотту, — имя Райша и его книга вошли в историю.