Растиражированный позор: глупые и дорогие ошибки типографов

Человеку свойственно ошибаться. Но если, например, врачебные ошибки часто незаметны, да и живут, как правило, недолго, то ошибки типографов не просто становятся достоянием публики и потомков, но ещё и крупным тиражом. Баркеру и его партнёру Мартину Лукасу, можно сказать, повезло, что мало кто знает о другой скандальной опечатке в знаменитой «Злой Библии» (Wicked Bible), или «Библии прелюбодеев». После публикации в 1886 году актов Звёздной палаты — чрезвычайного суда, контролировавшего общественную и религиозную жизнь Англии, — выяснилось, что текст содержал в себе два грубых святотатства. Второзаконие 5:24: в предложении «Господь, Бог наш, явил нам славу Свою и величие Своё…» слово greatnesse (величие) превратилось в great-asse (великолепная задница). Неудивительно, что у них отобрали привилегию на издание…

Вид Лондона 1638 г. Гравюра из атласа Мериана

Архиепископ Кентерберийский укоризненно заметил тогда, что королевский печатник — должность весьма выгодная, так что от её обладателя ожидается чуть больше тщательности и аккуратности. Он, мол, ещё помнит те славные времена, когда над изданиями Библии работали хорошие наборщики и лучшие корректоры, буквы были чёткими, а бумага — самой качественной, не то что отвратительная бумага Баркера и Лукаса, которые экономят на всём и думают лишь о прибыли.

Библия Иуды, ошибка заклеена листочком с именем Иисус

Собственно, архиепископ имел все основания для недовольства, ведь Баркер и ранее отличался небрежным отношением к священному тексту. Так, в напечатанной в 1613 году in folio английской Библии Евангелие от Матфея удивило читателей неожиданным поворотом сюжета: «И пришёл Иуда с ними в место, называемое Гефсимания, и сказал ученикам: Посидите здесь, пока Я схожу туда и помолюсь». Когда это обнаружилось, издатель придумал элегантное решение: наклеить поверх слова «Иуда» бумажку с именем «Иисус», напечатанным те же шрифтом.

Конечно, Роберт Баркер не занимался набором текста сам — его проблема заключалась в неумении подбирать кадры. Или просто в желании заработать в ущерб качеству продукции. В результате он превратился в классический пример человека, упустившего все возможности и не оправдавшего высокое (в данном случае королевское!) доверие. Отец его, Кристофер Баркер, приехал в Лондон из провинции и сумел стать одним из крупных издателей и книготорговцев, имел в типографии целых пять прессов и даже купил имение под Лондоном неподалёку от Виндзора, где располагался королевский двор. Приобрёл он также патент королевского печатника на некоторые виды текстов, который со временем унаследовал Роберт, — конечно, за отдельную плату, но семья Баркер могла себе это позволить. Отличные стартовые условия. И как же он всем этим распорядился?

В 1605 году король Яков I озаботился официальным переводом Библии на английский язык — созданием «государственной» версии текста, единой для всей страны. Целая комиссия из редакторов и переводчиков трудилась долгих пять лет, прежде чем в 1610 году готовый манускрипт, наконец, отдали королевскому типографу Роберту Баркеру. Он заплатил за привилегию на печать этой книги, которую мы знаем как «Библия короля Якова», 3500 фунтов — огромная сумма. Но ожидалась и огромная прибыль, многотысячные тиражи год за годом, так что это рассматривалось как выгодное вложение. В 1611 году успешно вышло первое издание. А уже во втором, 1613 года, — та самая история с Иудой, по крайней мере, в части тиража.

Библия прелюбодеев, 1631 год. Заповедь «Прелюбодействуй»

И это далеко не единственный промах Баркера. Да, должность королевского типографа действительно была прибыльной, но со своим богатством он обращался неумно и расточительно. Немалую часть состояния потратил на штрафы, взятки и судебные процессы против главного конкурента, Бонэма Нортона, который оспаривал у него пост печатника короля. В 1629 году их спор вроде бы решился, Баркеру официально подтвердили должность, но уже в 1631 году он напечатал ту самую «Библию прелюбодеев». Скандал, штраф — как раз тогда ему пришлось продать отцовское имение, лишение привилегии на печать, за которую он заплатил целое состояние. Такие опечатки могли бы простить в любом другом издании, но не в главной книге христианской цивилизации, имевшей для простых людей непререкаемый и буквальный авторитет. В том же году скончалась его жена, четыре года спустя — оба сына, а сам Баркер угодил в долговую тюрьму. Предпоследнее упоминание о нем относится к 1644 году: попытался организовать предприятие по строительству моста. Последнее к 1645 году: умер в тюрьме.

Женевская Библия, 1560 год

Впрочем, мы не должны судить нерадивого типографа слишком строго. Библия до сих пор является самой издаваемой книгой в мире, что уж говорить о 16 или 17 веке; поэтому и опечаток в ней больше всего. Возьмём знаменитую Женевскую Библию — английский перевод с древнееврейского, арамейского и греческого, выполненный в 1560 году в Женеве. Когда Адам и Ева узнали, «что наги они, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» — переводчики утверждали, что они «сделали себе штаны»! В издании 1562 года во фразе «Блаженны миротворцы…» слово peacemakers превратилось в placemakers, а глава 21 от Луки получила заголовок «Christ condemneth the poor widow», т. е. «Христос осуждает бедную вдову», хотя в оригинале там слово commendeth — «хвалит».

Есть забавная опечатка в одном издании Библии 1612 года, где новую трактовку получил Псалом 119:161: во фразе «Князья преследовали меня без причины…» слово princes трансформировалось в printers, т. е. «печатники». В 1653 году в Кембридже напечатали так называемую «Несправедливую Библию», в которой говорилось: «Разве не знаете вы, что неправедные наследуют Царство Божье?». По чьему-то недосмотру исчезла частица «не» перед словом «наследуют». А в Послании к римлянам 6:13 — «Не предавайте членов ваших греху как орудие неправедности» — пропала приставка «не-» в слове «неправедности». Ещё одно издание Священного Писания, 1713 год: лёгким движением руки наборщика слова «sin no more» («больше не грешите») превратились в «sin on more», т. е. «грешите больше».

Неприятная история произошла в 1648 году с парижским профессором Флавиньи, которого обвинили в святотатстве и безнравственности после публикации теологического трактата с цитатой из Евангелия от Матфея: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь?». В латинской фразе «Quid vides festucam in oculo fratris tui et trabem in oculo tuo non vides?» в первом oculo буква «о» выпала, во втором oculo оказалась отделена пробелом, так что вместо «глаз» получилось «зад» (culo). Разразился скандал, и профессору пришлось публично клясться, что он ни в коем случае не имел намерения поносить Священное Писание, и дело лишь в ошибке наборщика.

Когда-то Илья Ильф пошутил, что «если был первопечатник, то обязательно должен быть и первоопечатник». Действительно, как только появились первые печатные книги, то в них появились и опечатки. Без них никак: работа наборщика — это тяжёлый, кропотливый и изнурительный труд; это десятки тысяч символов в день; к вечеру, да ещё при плохом освещении, бесконечные литеры плывут перед глазами, валятся из рук. Совсем не случайно некоторые типографы устанавливали премии для сотрудников, сумевших без ошибок набрать некоторое количество страниц. И вовсе не случайно в типографиях появились корректоры: в их задачу входила не только работа с авторским манускриптом, но, прежде всего, проверка готовых наборных форм перед тем, как они лягут под пресс. В идеале издателю не следовало экономить ни на тех, ни на других, но на практике получалось по-разному. А крупные типографии, которым требовалось по нескольку наборщиков и корректоров, нередко испытывали трудности с кадрами.

Итак, полностью избежать опечаток не получалось — впрочем, этого не удаётся и сегодня при всех возможностях компьютерных текстовых редакторов. Если какой-то типограф заявлял, что в его издании опечаток нет, это выглядело просто безумием, манией величия, а в итоге служило поводом для насмешек. Например, в 1783 году некий англичанин по фамилии Джонсон хвастался, что изобрёл способ стопроцентно исключить опечатки в тексте; правда, в брошюре с описанием этого чудесного способа, посвящённой самому королю, прямо на титульном листе вместо «Majesty» (« [Его] Величеству») красовалось «Najesty».

В 1478 году, вскоре после изобретения книгопечатания, венецианский издатель Габриель Пьерри придумал помещать в конце книги список ошибок и опечаток, получивший название errata. Готовая книга ещё раз вычитывалась корректорами, но заново набирать и печатать страницы, на которых обнаруживались ошибки, выходило слишком долго и дорого, проще было добавить пару листов с их перечислением.

Типичный список errata из книги, напечатанной в 1526 году в Цюрихе. Подпись: «Дорогой читатель, следующие ошибки не были замечены»

Хотя, зная о том, что все их огрехи внесут в errata, а переделывать работу всё равно не заставят, некоторые наборщики и корректоры позволяли себе чересчур расслабиться. Так, в изданном в 1597 году в Италии собрании трудов известного гуманиста Пико делла Мирандолы этот список занял целых 15 страниц. Разозлённый халтурой типографа, кардинал Роберто Беллармино — тот самый, что был обвинителем на процессе Джордано Бруно и вёл первый процесс против Галилея, — лично выбрал другого печатника, имевшего репутацию особенно искусного и надёжного специалиста, и заказал переиздание. Наконец, великолепную книгу представили публике — а в ней список опечаток на 88 страниц! Иногда лучшее — враг хорошего. Но рекордсменом в данной области считается «Сумма теологии» Фомы Аквинского, напечатанная в 1578 году, с впечатляющим errata на 108 страниц.

Позор и критика могли обрушиться на голову типографа не только из-за скандальных кощунственных опечаток или слишком большого их количества. Подвести могли даже иллюстрации. Именно это и произошло с крупнейшим издателем Европы Кристофом Плантеном, когда в 1566 году он выпустил популярный анатомический атлас с иллюстрациями великого Везалия. То есть, скорее, по мотивам Везалия, ведь сам анатом на публикацию разрешения не давал и вообще уже умер. Однако в сфере авторского права в те времена господствовали весьма вольные нравы.

Но пойдём по порядку. Андреас Везалий — известнейший анатом 16 столетия, настоящий революционер в своей области. Он разработал новую методику вскрытия и изучения человеческого тела и начал проводить по ней регулярные публичные секции для студентов и медиков, а в 1543 году выпустил анатомический атлас Humani corporis fabrica Libri septem, или «Семь книг о строении человеческого тела». Его научные заслуги признали довольно быстро, после чего другие авторы, ни капли не стесняясь, стали использовать его иллюстрации в своих работах. Причём пачками. Сдирали из его книги целые куски.

Одним из таких поклонников творчества Везалия был Хуан Вальверде — испанский врач и анатом, практикующий в Риме. В 1556 году вышла его работа Historia de la composicion del cuerpo humano, где читатель мог найти множество рисунков из атласа Везалия и целые отрывки текста оттуда же. Книга имела успех, и в 1560 году последовало второе издание. На самом деле, тогда, в 1550-х годах, нашлось много охотников заработать на популярном атласе. Испанец, по крайней мере, добавил от себя множество гравюр и самостоятельно написал большую часть текста. А некоторые просто копировали иллюстрации и продавали, имени автора на обложке при этом не указывая — ведь издание с названием «Семь книг о строении человеческого тела» за авторством Андреаса Везалия было защищено специальной «привилегией». Поэтому они выдумывали собственные названия.

Сравнение анатомических иллюстраций. Слева направо: Атлас Везалия, Атлас Вальверде, Энциклопедия Плантена

Где-то в начале 1560-х годов идея о публикации лучшей в мире анатомической энциклопедии с лучшими в мире иллюстрациями добралась до крупнейшей типографии Европы. Большую часть текста редакторы Плантена взяли из книги Вальверде. Конечно же, без ведома автора, который постоянно жил в Риме и не мог ничего возразить. Однако редакторы хотя бы разобрались, что испанец написал хорошую книгу и даже исправил некоторые ошибки Везалия. С наборщиками и корректорами в типографии было всё в порядке, она славилась текстологической точностью своей продукции. Одна проблема: в Officina Plantiniana не имелось оригинальных гравюр для иллюстраций. Но кого из типографов такая мелочь когда-то останавливала? Всегда ведь можно скопировать! Сделать такие же гравюры. Для этих целей пригласили известных специалистов с именем, это были Франц и Питер Хайз.

Плантен заказал им 42 гравюры. Медных! Они считались технологической новинкой, обеспечивали очень высокую детализацию рисунка и гораздо более чёткие отпечатки, чем деревянные гравюры. Новый и существенно более дорогой способ создания иллюстраций. Это один из первых случаев использования медных гравюр в книге не то что в Нидерландах, но и во всей Европе. Издатель не поскупился, заплатив за их изготовление очень серьёзную сумму.

Роскошная медицинская энциклопедия под названием Vivae imagines partium corporis humani, или «Живые изображения частей человеческого тела», вышла в 1566 году. Издание получилось шикарным: красивые, гармонирующие между собой шрифты, ровно набранный текст, минимум опечаток, оформление искусным орнаментом, чётко отпечатанные иллюстрации. Типография Плантена была известна высочайшим качеством своей продукции. На обложке гордо красовался логотип Officina Plantiniana. Книга была представлена на Франкфуртской книжной ярмарке, а затем продавалась в Нидерландах, Франции, Германии, Италии, Англии, Испании…

Сердце и кровеносные сосуды. Правильное изображение у Вальверде и зеркальное у Плантена

Некоторое время спустя Плантен начал получать письма — отзывы покупателей и читателей: профессоров медицины, лейб-медиков аристократии, состоятельных студентов, словом, тех, кто профессионально разбирался в анатомии. А там… Успели уже продать около 350 экземпляров из 600, когда владелец крупнейшего типографского концерна Европы, наконец, понял, как опозорился. В письмах преобладали удивлённые, а иногда и язвительные комментарии вроде «И с каких это пор сердце у человека справа?» или «Куда-то не туда сворачивает у Вас аорта!». Что же случилось?

Если положить рядом оригинальные издания Вальверде или Везалия и энциклопедию Плантена, то легко заметить, что многие иллюстрации у Вальверде и в энциклопедии выполнены зеркально. Почему? В случае Плантена всё дело в ленивых братьях Хайз, которым заказали скопировать гравюры. Для точного копирования художник должен: 1) изготовить зеркальную копию оригинального рисунка; 2) натереть обратную сторону этого листа краской и приложить к деревянной или металлической пластине; 3) обвести все линии, чтобы краска осталась на пластине; 4) вырезать на пластине рисунок — он будет зеркальным; 5) сделать с пластины нужное количество отпечатков — это и будут точные копии исходной иллюстрации.

Но рисовать зеркальную копию — это ведь долго, трудно и скучно. Чтобы сэкономить время и силы, можно пропустить один шаг: просто взять оригинальную страницу из книги, натереть её с обратной стороны краской, приложить к пластине и обвести линии. На пластине будет оригинальный рисунок, при печати — зеркальный.

Многие гравёры именно так и поступали. Это не считалось чем-то зазорным. Если взглянуть на самые популярные книги 16–17 веков — из тех, что переиздавались по нескольку раз и разными типографиями, — то легко заметить похожие иллюстрации: некоторое количество сюжетов, которые гравёры постоянно копировали друг у друга зеркально, так что картинки в разных книгах на протяжении столетия оказывались повёрнутыми то так, то этак. На самом деле никакой разницы действительно не было, на смысл рисунка или текста это не влияло. И даже в медицинских книгах большинство иллюстраций могло быть скопировано зеркально без ущерба для смысла: скелет, лёгкие, почки, мускулатура на теле — всё это, в общем, симметрично. А при изображениях в профиль — какая разница, в какую сторону смотрит человек?

Братья Хайз тоже так подумали. Справедливости ради стоит сказать, что очевидно ассиметричные анатомические рисунки они скопировали как следует — за такие-то деньги. Даже там, где могли бы этого не делать. Скелеты, мускулы, органы… А с прочими решили схалтурить — там, где рассудили, что зеркальность отображения будет совсем незаметна. В большинстве случаев так оно и оказалось. Но вот сердце, аорта, мозг и ещё пара мелких изображений — тут зеркальность привела к принципиальным грубым ошибкам, о чём и поспешили сообщить Плантену многие его важные клиенты.

С другой стороны, а откуда же гравёрам знать внутреннюю анатомию? Откуда знать анатомию редакторам? В школах ничего даже близко похожего на биологию тогда не преподавалось. Революционность атласа Везалия как раз в том и заключалась, что он одним из первых показал внутреннее строение тела и первым — показал почти правильно. Разглядывая рисунок с аортой, мастера видели вполне симметричную картину: отклонение совсем небольшое — вправо, влево, какая разница? Что касается сердца, то система кровообращения изображена отдельно от тела, к тому же только частично — возможно, они просто не поняли, что это такое?

Зато поняли покупатели — профессиональные медики. Особенно оценили творчество ленивых гравёров в университетских городах с медицинским факультетом: Гейдельберге (продано 25 экземпляров), Лувене (19 экземпляров), Париже (всего продано 110 книг, но не только для университета). 30 книг разошлись в Лондоне, 19 в Лионе и так далее. Энциклопедия стоила в среднем 2,5 флорина — кусачая цена для 1560-х годов. Это полуторанедельный заработок квалифицированного ремесленника, примерно треть годового заработка пастуха, плата за имматрикуляцию в университет за 2,5 года. На современные деньги — около 1200 евро. Раскошелиться на дорогое анатомическое издание, в котором сделаны настолько глупые ошибки, — довольно обидно. Тем более что возврата денег или отзыва тиража из-за таких «мелочей» не предусматривалось.

Остаётся только радоваться, что современные технологии способны обеспечить куда более точное копирование и намного более эффективную борьбу с опечатками и ошибками, даже если не способны обеспечить аккуратность и ответственное отношение к работе у некоторых людей, их применяющих.