Прогоревший бизнес Гутенберга

Мы опубликовали этот текст в виде лонгрида. Обязательно прочитайте его по ссылке.

В те времена 100 гульденов — это цена хорошего, средних размеров городского дома или приличное содержание для одного человека в течение пяти лет; около 12 гульденов — годовой заработок писца. Документа с окончательным вердиктом суда не сохранилось, но известно, что Гутенбергу пришлось отдать Фусту типографию — ту самую первую в мире типографию, а также часть тиража свежеотпечатанной Библии — той самой первой в мире печатной книги.

***

Думаете, история современного информационного общества началась с появлением интернета? Нет, в середине XV столетия, когда покупателям была представлена первая печатная книга — Библия Гутенберга. Ведь компьютерной революции нашего времени предшествовал экономический и технологический рост XX века, ставший возможным только после промышленной и научно-технической революции в XVIII и XIX веках, то есть появления сложных станков и машинного производства, крупных заводов и фабрик, парового двигателя и сети железных дорог, электричества и электромагнитного телеграфа. Корни этих важнейших изобретений и открытий — в массовом распространении печатного слова в XVI–XVII веках, когда знания начали широко тиражироваться и стали массово доступны на новом носителе информации.

Да, Иоганн Гутенберг не собирался совершать никаких революций; он и представить себе не мог, к чему всё это приведёт, когда искал способ точного и быстрого копирования текста, способный заменить дорогостоящий и медленный труд писцов. Некоторые исследователи утверждают, что даже настолько далеко он не думал, а лишь хотел добиться эстетического совершенства — ровных и красивых букв. Но к 1500 году в Европе насчитывалось уже более тысячи типографий в 250 городах.

Книжный рынок существует с Античности. Уже в V веке до н.э. владение книгами не считалось чем-то необычным, ведь большинство мужского населения греческих городов-государств было грамотным, во многих полисах существовали школы. Пусть это были не книги в современном понимании, а папирусные свитки, но они точно так же составляли частные коллекции и библиотеки, имелись и библиофилы, их собиравшие, и странствующие торговцы, их продававшие, и книжные лавки. В Древнем Риме мы уже находим международную книготорговлю, которая исчезла в V веке н.э. с закатом империи. Там впервые появилось книгоиздание как самостоятельная отрасль: для тиражирования книг издатели нанимали писцов или обращались в специальную мастерскую. В римской книжной лавке книгу можно было не только купить, но и взять напрокат для переписки. А вот в средневековой Европе человек не мог просто пойти и купить книгу — рынка готовых книг не существовало. Их писали, переплетали и иллюстрировали в монастырских скрипториях, но не для продажи, а для нужд церкви. Мирянам как-то не приходила в голову идея завести дома книгу, а если кому-то достаточно богатому все же приходила, то он нанимал монахов для ее изготовления. В XIII-XIV веках появились вольнонаемные писцы-ремесленники, изготавливавшие книги в мастерских, которые со временем превратились в крупные предприятия и работали по заказам частных лиц. Зачатки рынка возникли с развитием университетов, когда возникла необходимость в точном и правильном копировании определённых текстов, чтобы обеспечить студентов и преподавателей учебным материалом. При университетах открылись либрарии, торговавшие книгами – но только в локальных масштабах. Например, парижский либрарий не имел права продавать книги куда-либо еще, кроме самого университета. Только с расцветом городов с XIII века и благодаря постепенной замене пергамента бумагой, которая оказалась в двадцать раз дешевле, сложились необходимые условия, и с XIV века можно говорить о существовании настоящего книжного рынка.

XV век стал для Европы временем бурного развития: новые формы производства, географические открытия, быстрый рост торговли, политические реформы — и всё это требовало новых способов хранения и передачи информации, знания становились всё более важным и востребованным товаром, пусть более 90% европейцев всё ещё оставались неграмотными. Писцы просто не успевали. Да, с XIII века техники переписывания серьёзно усовершенствовались и ускорились, но все равно не могли угнаться за стремительно растущим спросом. Переписчики делали ошибки и пропуски, использовали сокращения, не стеснялись делать заметки, добавлять свои рассуждения и исправлять ошибочные, по их мнению, факты. Двух одинаковых книг найти было нельзя. Существовавшая к тому времени ксилография — вырезание из дерева целой страницы текста и оттиск с неё — обеспечивала точное копирование, но оправдывала себя только для одностраничных публикаций.

Металлический наборный шрифт, изобретённый Гутенбергом

И вот новаторская идея Гутенберга: отлить из металла множество отдельных букв и из них составить страницу текста. Для своей идеи наборной печати он объединил давно известные технологии: штемпельные оттиски использовались для печати на тканях и в ксилографии, литьё и гравировка — в ювелирном деле, пресс с незапамятных времён применялся в виноделии, а с XIV века — ещё и в производстве бумаги. Судя по всему, автор революционного изобретения по профессии был ювелиром. Во всяком случае в Страсбурге сохранились документы о том, что в 1437 году он взял ученика для обучения «полировке драгоценных камней, монетному и ювелирному делу», а также договор на изготовление небольших декоративных зеркал для паломников (подобные сувениры широко продавались тогда в местах паломничеств). Именно такой человек, знакомый с техникой изготовления мелких деталей из металла, мог создать литеры.

Интересно, кстати, что о Гутенберге мы почти ничего не знаем: ни как он выглядел (разнообразные его портреты — это фантазии художников, живших намного позже), ни даже года его рождения и смерти. Он происходил из Майнца. В Средневековье это был богатый и процветающий город, один из крупнейших экономических центров. Родился, как считается, около 1400 года в патрицианской семье — именно так, на римский манер, называла себя в те времена неаристократическая, но богатая и влиятельная элита средневековых городов. Его детство и юность пришлись на время политических потрясений, когда в Майнце разразилась настоящая война между патрициатом и цехами, из-за чего в 1411 году множеству семей пришлось временно покинуть город. Семья Гутенберга направилась в соседний Элтвилль.

Где он был и что делал дальше, неизвестно. Скорее всего, окончил латинскую школу, возможно, некоторое время учился и в университете. В имматрикуляционных списках Эрфуртского университета за 1418 год упоминается некий Johannes de Alta Villa, однако юноши из диозецы Майнц почти всегда учились в Эрфурте, а Иоганн — распространённое имя, так что речь может идти о ком угодно. Достоверно известно, что с 1434 по 1444 год Гутенберг жил в Страсбурге. Не исключено, что именно там и появилось изобретение, изменившее мир. Сохранились протоколы судебного разбирательства между партнёрами организованного Гутенбергом совместного предприятия для осуществления некоего «технического проекта»: один из участников умер, и родственники пытались получить назад инвестированные деньги. В опросах свидетелей упоминаются покупка свинца и строительство какого-то пресса.

Страница Библии Гутенберга

Впрочем, в Страсбурге ничего не вышло. Далее в источниках следует четырехлетний перерыв, когда местопребывание отца книгопечатания не удаётся идентифицировать, а после 1448 года он достоверно находился в Майнце, где скоро появилась первая в мире типография.

***

При словах «Гутенберг напечатал Библию» перед глазами встаёт образ одинокого изобретателя, самостоятельно отливающего литеры, терпеливо, буква за буквой, набирающего страницы текста и делающего оттиски на единственном, только что собранном прессе. Возможно, так оно и было в самом начале — может быть, ещё в Страсбурге? А над знаменитой Библией работали уже шесть наборщиков. Пришлось отлить 100 000 литер, на что ушло полгода. На набор и печать — ещё два года. Печатали на четырёх, затем на шести прессах, то есть понадобилось двенадцать печатников, ведь один пресс обслуживали два человека. Бумага стоила 600 гульденов, пергамент — 3200 телячьих шкур — обошёлся ещё в 400 гульденов. Всего в работе над Библией оказалось занято около двадцати человек в течение трёх лет. Кстати, и как раз три года занимала переписка одной подобной книги от руки. У Гутенберга получилось 180 — ровных и совершенно одинаковых.

Музей Гутенберга (Майнц, Германия)

Даже если его семья когда-то была состоятельной, а Иоганн как третий сын получил в своё время долю наследства, на 1448 год он не располагал крупной суммой в 1932 гульдена, которую в итоге потратил на изготовление тиража. К слову сказать, и в последующие несколько столетий книгопечатание оставалось чрезвычайно капиталоёмким бизнесом, приносящим, однако, крупные прибыли. Типографы XVI века в среднем могли рассчитывать на 50% чистой прибыли, в начале XVII века иногда на 75%, но часто «всего лишь» на 25%. Тираж Библии Гутенберга продали за 9450 гульденов, это 7500 золотых прибыли! Книга стоила 100 гульденов в пергаменте и 46 на бумаге. Однако Гутенберг оказался в обычной ловушке начинающего предпринимателя: где взять много денег, чтобы заработать ещё больше денег? 150 гульденов он занял у одного из родственников; сумма очень солидная, но для создания типографии — смехотворная. Поэтому в 1449 году ему пришлось обратиться к Иоганну Фусту — крупному предпринимателю и поверенному.

Фуст происходил из богатой и влиятельной семьи, отец — судья и член городского совета, брат в 1462 году стал бургомистром Майнца. Все трое принадлежали к цеху ювелиров, но занимались, конечно, не только и даже не столько ремеслом. Во всяком случае, у него нашлось целых 800 гульденов, чтобы выдать земляку кредит под 6% годовых на новую, мало опробованную технологию. Мы не знаем, пришёл ли Гутенберг к нему только с чертежами (и в этом случае Фуст чудовищно рисковал!) или же имел работающую модель печатного пресса, но обеспечивался кредит как раз тем печатным оборудованием, которое он собирался создать на полученные деньги. В случае невыплаты всё оно переходило в собственность Фуста.

Печатный пресс Гутенберга в Музее Гутенберга (Майнц)

Сегодня нам неизвестны издания, напечатанные до 1454 года, но можно предположить, что они все-таки существовали, пусть мелкие, причём неплохо продавались. Иначе Фуст не стал бы в 1452 году заключать с Гутенбергом новый договор, оформлявший создание совместного предприятия, ещё на 800 гульденов, да ещё заняв для этого денег на стороне. Залогом по-прежнему выступало типографское оборудование, которое, как уже сказано, со временем увеличилось до четырёх, а потом и до шести прессов. Имелся в договоре интересный пункт: пока партнёры работают вместе, Гутенбергу не нужно возвращать кредит; если после завершения работы над Библией они решат продолжить сотрудничество, то выплата кредита откладывается и дальше, по факту на неопределённый срок.

Казалось бы, прекрасные льготные условия! Но Фуст сделал это вовсе не по доброте душевной. Просто он понимал: если Библия оправдает себя — на что он очень надеялся, выкладывая огромную сумму, — то выгоднее всего держать изобретателя при себе. Во-первых, чтобы он реализовывал новые прибыльные проекты, а во -вторых, чтобы не превратился в конкурента. Если бы одним прекрасным днём в голове у первопечатника возникла заманчивая идея, что он прекрасно может печатать и продавать книги без своего благодетеля (а такая идея вполне могла возникнуть после реализации тиража), то следующей пришла бы неприятная мысль о возвращении кредита в полном размере. Мысль тем более неприятная, что из 9450 гульденов выручки Гутенбергу, вероятнее всего, полагалась не слишком большая сумма. Мы не знаем, как в договоре предполагалось делить прибыль, но Фусту как инвестору, почти полностью профинансировавшему предприятие, явно причиталась основная её часть.

Однако разрыв всё-таки произошёл; вероятно, ещё до окончательного завершения печати и продажи всех экземпляров. О причинах остаётся только гадать. Личный конфликт, как предполагают одни историки? Трезвое взвешенное решение, как говорят другие? Вопрос только, чьё решение, потому что взаимным оно не было, согласия об условиях расставания достичь не удалось, и дело кончилось в суде. Обвинение выдвинул Иоганн Фуст: прекращая совместную работу, Иоганн Гутенберг отказывается выплачивать два кредита по 800 гульденов с процентами, набежавшими с 1449 и 1452 года. Он должен мне 2020 золотых, возмущался Фуст. Нет, — возражал Гуттенберг, — кредитом, выданным под 6% годовых, можно считать только первые 800 гульденов, вторая же сумма есть не что иное, как инвестиции — деньги, вложенные в предприятие с целью получения прибыли, поэтому в их отношении действуют совсем другие договорённости и правовые нормы.

Реконструкция типографии Гутенберга в Немецком музее достижений естественных наук и техники (Мюнхен, Германия)

Материалы этого судебного процесса дошли до нас не полностью, однако обращает на себя внимание ряд интересных моментов. Во-первых, как только суд признал, что вторые 800 гульденов следует считать не кредитом, а инвестициями (это следовало из текста договора), Фуст моментально изменил свои претензии и теперь обвинял партнёра в том, что часть денег, вложенных в проект, тот использовал не по назначению; а раз они не были инвестированы в Библию, то должны все-таки считаться кредитом. Гутенберг утверждал, что вложил в типографию также и собственные средства, и выразил готовность предоставить суду всю бухгалтерию. Увы, многое говорило против него, ведь параллельно с Библией он действительно печатал другие, мелкие, но прибыльные издания: латинские грамматики, письма-индульгенции по заказу церкви, календари, листовки, буллу папы Каликста II от июня 1455 года… Как доказать, что расходы на их печать покрывались не из денег Фуста?

Во-вторых, многие исследователи замечают, что Фуст не мог не знать, что у его бывшего партнёра не найдётся двух тысяч гульденов, а значит, Гутенбергу придётся расстаться с типографией и частью тиража Библии. По их мнению, начиная судебный процесс, Фуст знал, что получит не деньги (по крайней мере, не в полном объёме), а все оборудование. Некоторые историки видят в этом коварный план: мол, Фуст собирался «выдавить» партнёра из общего бизнеса и остаться единственным владельцем прибыльного предприятия. Гутенбергу, утверждают они, было совершенно невыгодно прекращать сотрудничество, по крайней мере, пока не накопит достаточно денег. А вот Фуст, найдя человека, который мог заменить изобретателя печатного пресса и руководить типографией не за долю прибыли, а за жалованье, решил избавиться от слишком независимого партнёра.

Памятник Гутенбергу в Майнце

Версия о «коварном плане» остаётся недоказанной. Мы даже не знаем, кто выступил инициатором разрыва — Фуст или Гутенберг. С одной стороны, особенного резона расставаться с Гутенбергом у Фуста не было. Заметив интерес богатой публики к печатающейся Библии и радуясь многочисленным предзаказам, он намеревался и дальше участвовать в подобных проектах.

Суд удовлетворил почти все требования Фуста. Признал, что часть инвестированных предпринимателем денег Гутенберг использовал не по назначению, т. е. не для печати Библии, и согласился считать эту часть — нам неизвестно, о какой сумме шла речь, — кредитом, подлежащим немедленному возврату с процентами. Кроме того, ответчику полагалось выплатить первый кредит в 800 гульденов, также с процентами. В остальном сторонам предстояло разделить оборудование, имущество и тираж Библии в соответствии с заключённым ранее договором. В результате этого дележа и после всех выплат первый типограф Европы оказался изгнанным из собственной типографии, потеряв всё или почти всё оборудование и большую часть тиража Библии, которую назовут его именем.

***

Однако, день 6 ноября 1455 года, когда, согласно нотариальному документу, официально закончились их деловые отношения с Иоганном Фустом, не стал для Гутенберга завершением карьеры печатника. Довольно часто можно встретить утверждение, что после потери типографии он жил в бедности и умер в безвестности. Утверждение безосновательное. О его смерти известно только, что произошло это до 1468 года — в одном из сохранившихся документов от 26 февраля этого года упоминается печатный пресс из наследства Гутенберга. Значит, один пресс от типографии у него все-таки остался, или же он нашел средства на постройку нового. Но печатать на нем крупные издания, настоящие книги, уже не мог — не те масштабы.

Оставалось ограничиваться небольшими изданиями, либо одностраничными — такими, как листовки и письма-индульгенции, — либо на несколько листов: грамматики, различные виды календарей, брошюры с медицинскими советами, стихи. Все это можно считать товаром для широкой аудитории, пусть читающая публика середины 15 столетия и оставалась по современным меркам очень немногочисленной. С технической и эстетической точки зрения эти «поздние» работы мастера были далеки от совершенства и не могли сравниться с прекрасной Библией. Но этого и не требовалось. Несомненное преимущество таких небольших текстов состояло в том, что они печатались быстро, без особых затрат, и сразу же приносили прибыль. Так что вряд ли Гутенберг окончил жизнь в бедности. Кроме того, он все-таки происходил из патрицианской семьи и по своему социальному статусу относился к верхушке городского общества; как правило, такие семьи владели земельными участками, несколькими объектами недвижимости и прочими активами.

Первая типография, которой руководил теперь Петер Шёффер, продолжила свою работу и процветала. Фуст определил новую политику: сосредоточиться на качестве печати, декорировании и красивых иллюстрациях. То есть, на роскошных изданиях для богачей. В средневековых манускриптах писцы оставляли пустые места или части страницы, чтобы впоследствии художники могли добавить изображения. Рукописные копии одного текста отличались друг от друга, а работа художников стоила целое состояние. Фуст и Шёффер решили подбирать иллюстрации сами, используя деревянные гравюры, которые отлично ложились под пресс. Больше не требовалось украшать каждый экземпляр отдельно, картинки во всем тираже получались одинаковыми, а покупатель мог при желании отдать книгу на «раскрашивание», которое стоило, конечно же, намного дешевле оригинальной живописи.

Под своей торговой маркой Фуст и Шёффер напечатали несколько крупных и действительно прекрасных изданий: Майнцская Псалтирь (1457), 48-строчная Библия (1462), Herbarius Latinus — первая печатная ботаническая книга (1470), Саксонская хроника (1492) и другие, впрочем, не оставляя без внимания и мелкие публикации. После 1462 года Шёффер женился на дочери Фуста и официально стал совладельцем типографии, а после смерти Фуста в 1466 году — ее единственным хозяином. И он был хорошим типографом! Усовершенствовал придуманный Гутенбергом процесс, внес некоторые изменения в конструкцию пресса, создал более точные литеры, улучшил цветную печать. Проработав в печатном деле 52 года, он выпустил 285 изданий, включая листовки, и умер в 1502 или 1503 году.

Шёффер стал вторым печатником, а вот кто стал третьим, неизвестно. Ещё до того, как Гутенберг в 1462 году покинул Майнц, там возникли по крайней мере три типографии. К несчастью для Майнца — и к большому счастью для всей Европы — этот город постоянно сотрясали политические беспорядки. В своё время оттуда пришлось бежать семье Гутенберга, а теперь, с очередным обострением отношений между кланами, из Майнца побежали его бывшие подмастерья. Они открывали типографии в других городах, обучали подмастерьев, те, в свою очередь, тоже куда-то уезжали, чтобы стать мастерами и обучить новых подмастерьев… В предполагаемый год смерти Гутенберга — 1468 — в Европе насчитывалось уже от 9 до 12 типографий.

Новая технология завоёвывала континент. Оказалось, теперь можно массово печатать даже то, что раньше массово не переписывали: указы, уставы и законы, технические описания и инструкции, сборники стихов и песен, даже развлекательную литературу. Бешеную популярность получили календари: астрологические, медицинские, с молитвами, со стихами, с домашними советами. Основным и самым крупным и щедрым заказчиком первых типографий стала церковь; епископы и архиепископы моментально сообразили, что не только папские буллы, но и письма-индульгенции теперь можно печатать — и продавать! — тысячами и десятками тысяч. Плюс, конечно же, Библии, сборники псалмов и многое другое. Издания религиозной тематики ещё пару столетий образовывали основную часть рынка.

Подобно компьютерам в XХ веке, печатные книги быстро удешевлялись; если Библию Гутенберга могли позволить себе только самые богатые люди, а рассматривалась она как произведение искусства и хорошее вложение денег, то через сто лет почти каждый человек, умевший читать, мог купить одну или даже несколько книг. Так началась новая эпоха. Началась с разочарования, обманутых надежд и забвения — долгие века считалось, что книгопечатание изобрели другие люди, — одного изобретателя. Но если бы Иоганн Гутенберг мог увидеть бескрайние ряды книжных полок в современных крупных магазинах или огромные библиотеки, хранящие миллионы томов, это, пожалуй, утешило бы печатника, выставленного на улицу из собственной типографии. Ведь он изменил мир.

Об авторе: Ксения Чепикова, dr.phil., историк, переводчик, популяризатор науки. Специалист по истории Западной Европы XVI–XVII веков, истории науки и знаний. Автор ряда книг и статей по истории науки, образования, книгопечатания, картографии.